Воронеж
И если у вас есть команда, которая готова стать редакционной группой в вашем городе —
Пишите нам
Норвежские музыканты, взорвавшие Адмиралтейскую площадь 6 мая, после официальной пресс-конференции вместе с автографами дали Downtown.ru эксклюзивное интервью. Фредерик Саруа рассказал, как успех помог солисту отрастить живот и бороду, почему русских за рубежом не слышно и какая магия превращает эльфийский плащ в спортивный костюм.
— В двухтысячных из Норвегии на мировую сцену хлынуло целое поколение новых и актуальных музыкантов: Datarock, Röyksopp, Kings of Convenience. С чем это было связано?
— Все группы, которые ты перечислил, из одного города, Бергена. На самом деле это мелкий городишко, у нас всего 300 тысяч жителей. Там всегда идёт дождь, и народу больше нечего делать, кроме как сидеть по домам и репбазам и играть в группе. Правда, там нет нормальных студий, зато дофига клубов. В сущности, если ты собрал группу, то уже через пару недель можешь найти место, куда тебя придут послушать. Притом, музыкантам помогает государство — если ты хочешь играть в рок-группе и умеешь сочинять песенки, ты вполне можешь больше ничем не заниматься. Правительство заинтересовано в том, чтобы мир знал норвежскую музыку. Хотя, по большому счёту, та музыка, которую слушают в Норвегии, крайне далека от нас. Например, первый крупный тур по Норвегии мы сделали в 2009 — к этому времени мы полмира уже объездили, а нас-то и в Бергене не все знали. Так что и мы, и Röyksopp, и Donkeboy, и многие другие были ориентированы прежде всего на зарубежный рынок.
— А что же слушают в Норвегии? Металл?
— О нет, это было модно в девяностых. Да и вообще, у металлистов такая же ситуация — норвежский дэз больше котируется за рубежом, чем у нас. Популярна в основном поп-музыка и различный фолк.
— Ну A-ha хотя бы любят?
— Это разумеется. A-ha — это легенды.
— А ты сам играл в металл-группе?
— Не. Я с самого детства обожал «Мэдчестер» — The Stones Roses, Happy Mondays. Никакого металла. Хотя мы с ними очень дружим — наш первый альбом нам помогали сводить жёсткие металлисты. Да и сейчас мы основали собственный лейбл, где выпускаем своих друзей — среди них есть немало брутальных ребят.
— В качестве ваших ориентиров называют обычно Devo и Talking Heads…
— Да, Devo — вообще мои духовные наставники. Хотя The Stone Roses мне ещё ближе. Особенно Алан Рен — это безумный парень! Благодаря ему я взял в руки инструмент.
— Datarock — это Фредерик Саруа или это всё же полноценная группа?
— Всё же группа, я думаю. У нас нет постоянного состава — мы можем выступать как втроём, так и оркестром в двадцать человек. Как придётся. Ну вот с Кетилом (барабанщик и бэк-вокалист — прим. ред.) мы уже играем чертовски давно. Пожалуй, так: Datarock — это я и Кетил. Вообще дуэт — это отличная маркетинговая штука. Хотя у Кетила есть сайд-проект, к которому он, по-моему, относится даже более серьёзно, чем к Datarock.
— А откуда вообще взялось название Datarock? И эти костюмы спортивные красные?
— Мы хотели почувствовать себя рок-героями. Не то чтобы скрыться за какой-то оболочкой, скорее «сделать шоу», как-то выделиться. Сначала мы нацепляли на себя нелепые эльфийские плащи в духе семидесятых, потом эти плащи «покраснели», а потом превратились в спортивные костюмы. А название… Да хер его знает, даже я уже не помню, откуда оно взялось.
— Сейчас вы выступите на открытой площадке. Вам привычней выступать на опен-эйрах или в клубах?
— Да вообще без разницы. Мы однажды выступали на Lollapalooza, а через пару дней в каком-то сраном берлинском сортире. Так что мы не обращаем на это особого внимания. Единственное, чем мне больше нравятся клубные концерты, — там на наши концерты приходят фанаты, и мы можем взять и спокойно сыграть для них весь новый альбом. На фестивалях такое не прокатывает. Ну и статус уже обязывает — от нас ждут в первую очередь хитов.
— Кстати, а вообще успех сильно тебя изменил? А музыку?
— Ну что касается меня — я отпустил живот и бороду. Других перемен, пожалуй, не было. Я ко всему этому спокойно отношусь. Я не могу назвать себя музыкантом — у меня даже нет «примочек» гитарных никаких. Втыкаю штекер в комбик, и вперёд. Мне просто весело этим заниматься, вот и всего-то. А музыку... Ну мы стараемся её менять, двигаться вперёд. Но это точно не связано напрямую с нашими успехами. Скорее наоборот.
— В Воронеже вы делите сцену с российской группой «Мачете». А какие-нибудь другие русские группы ты слышал?
— Да я и «Мачете» ещё не слышал. Я знаю «Тату», «Парк Горького»… Ещё этого парня — Dj Vadim. Но это всё не моё. Кстати, а почему российская музыка не известна на Западе?
— Возможно, дело в языковом барьере. У нас как-то не принято петь на английском.
— Меня это тоже очень смущало в своё время. Причём одно дело — петь на английском, и совсем другое — общаться с публикой. Я конкретно ссал «заводить» англичан на их родном языке.
— Через пару часов Datarock выйдут на сцену. Чего нам ждать?
— Я надеюсь,что все ваши читатели сейчас двигают в сторону площадки, чтобы классно провести время, оторваться и потанцевать. Будет рок, пот и танцы, очень много танцев! Привет!
Downtown.ru подтверждает: был рок и были танцы. А как вам концерт?
Фото © Никита Шишлов.
