Рассказ

ТРУС!

 В 2013 году, когда я еще был студентом, я познакомился с одной девушкой. Её звали Ира, и она приехала из России учиться в наш университет. Визуально довольно привлекательная девушка. Вскоре мы с ней познакомились и быстро подружились. О России она мне практически ничего не рассказывала, пока не начали приходить письма, о которых я и хочу рассказать. Так получилось, что все её письма сохранились у меня в оригинале, так что лексических проблем не возникнет.

 Первое письмо пришло в конце весны. В нем было изложено следующее:

Естественное признание

 Привет, Ира. Если ты читаешь это письмо, значит я уже мертв. Прошу отнестись к этой новости спокойно…

 Ты знаешь, что меня всегда привлекала смерть. Смерть, манящая таинствами и притягивающая своей мистической оболочкой. Смерть, как единственный объект познания.  Мысль о ней невыносима, но в то же время я понимал, что ежесекундно перед моими глазами стоит выход, портал, врата, как угодно. Да, наверное, я погряз в рутине абсурда и болоте этой чертовой бессмыслицы. В каждом человеке, в каждом предмете я видел обман, наивность. Бесконечные улыбки, ноги куда-то идут. Куда? Зачем? Я потерял интерес к обычному,  бытовому общению с людьми. Единственное, что меня спасало от полного одиночества -  это алкоголь. Пьяным мне удавалось уйти от своих мыслей и  перевоплощаться в обычного среднестатистического юношу, но далеко не всегда. Знаешь, я думал: есть вино, есть любовь и есть смерть, остальное мираж.

 Скорее всего, мои слова, похожи на слова душевно больного человека. Возможно, так и есть, но это неважно. Я знал, что мои мысли – это пистолет, который рано или поздно вышибет мои мозги, и моя увядшая надежда свидетель, что я пытался опустошить его обойму. Мне стало интересно, как звучит слово “жизнь” на разных языках. Либен, вита, вида, ви и т.д. Немощно, жалко и отчаянно. В отличие от слова “смерть”, которое почти на всех языках звучит громоздко и убедительно. Это конечно вполне нормально и вполне нормально было бы выбрать жизнь. Одно и то же, что выбрать добро и отказаться от зла. Если ни что не имеет значения, почему бы не делать добро хотя бы просто так? Но у меня все-таки особенный случай. Смерть на самом деле меня преследовала. Когда я поднимался на лифте, во мне зарождалась надежда, что оборвется  трос и я, как копченая тушка, шлёпнусь на дно шахты, издав свой последний всхлип. Таких примеров много. Мысли о ней наполняли мое время. Кто-то сказал: “Если смерть ведет к вечному блаженству, то зачем пристегивать ремень безопасности?” Даже если она ведет к адским мукам, причин для её откладывания я не видел. Это ведь и есть самая оторванная авантюра. Это и есть самое беспечное путешествие, в которое я ворвался с жаждой и жадностью.

 Скорее всего, я начинаю уходить в сторону. Это письмо не прощальное. Через некоторое время тебе вручат еще одно, а может два или три. Наверное, в этом что-то есть, получать письма от покойника, но пока ты открываешь мои конверты и читаешь мои слова, я все такой же живой, и мое существование ничем не отличается от существования других людей.

Напоследок, я хочу оставить тебе одно стихотворение Пушкина. Надеюсь, понравится. До встречи. Твой покойный друг…

Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты;
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты.
Под бурями судьбы жестокой
Увял цветущий мой венец —
Живу печальный, одинокой,
И жду: придёт ли мой конец?
Так, поздним хладом поражённый,
Как бури слышен зимний свист,
Один — на ветке обнаженной
Трепещет запоздалый лист!.

 Я сидел за чашкой кофе, когда ко мне прибежала Ира. Она рассказала про письмо и предложила прочитать. Я согласился. Прочитав это письмо впервые, я отнесся к нему с безразличием. Более интересно было послушать, что об этом думает Ира и после того, как она предложила взять бутылку вина и обсудить письмо, я также согласился (хотя алкоголем баловался очень редко). Она начала рассказывать мне про своего друга, вспоминала какие-то веселые момента. Грусть и скорбь виднелись в ее глазах, но также я видел что-то зарождающееся. В ней просыпался некий интерес, но я пока не понимал какой. Я не уверен, что она ждала следующего письма с нетерпение, но когда я про него напоминал, она отвечала “Еще нет”. Второе письмо и вправду пришло. Примерно, через месяц после первого. Когда Ира его получила, я находился рядом с ней, и читать ей пришлось вслух:

                                                Романтическое признание. 

 Вспомни, как проезжают машины. Сначала приближаются к тебе, а потом устремляются куда-то вдаль…

 С недавнего времени я полюбил цветы. Не те, накрахмаленные, пышные в изящных обертках. Я полюбил скромные цветы, которые растут на полях, мокнут под дождем, умирают. Очень жаль, что я никогда уже не подарю тебе славный букетик, собранный с горных лугов. Я всегда удивлялся, насколько они бывают разные, и как они подходят друг  другу в сочетании. То же я могу сказать и о тебе. В тебе поразительно много различных качеств, талантов, и в букете получается девушка, которой я восхищался. Я всегда любил делать тебе комплименты, зная, что они никогда не затуманят твой разум.

 В летних легких платьях ты просто великолепна, а я их так редко видел. Ну да ладно.

 Попал на твой крючок я практически мгновенно, после первого полноценного разговора. Помню, примерно, на третьей встрече (в гостях у твоей подружки) я в несвойственной для себя пелене наивности и банальности начал разговор с романтической наклонностью, в котором ты мне объяснила свой взгляд на подобные разговоры и (напишу это забавное слово) отказала. В этот же день мы поцеловались и в итоге ты оставила меня наедине с рассветом вместе с окровавленными губами, как изнасилованную шлюху. Естественно, я впал в недоумении. Мне не верилось, что девушка на такое способна. Я не мог представить, что встречу что-то подобное.  Кровь на губах свернулась и высохла так, что я не мог безболезненно улыбаться, но моя улыбка тянулась до ушей. Теперь я точно знал, что не ошибся. Я знал, что игра началась. Я был счастлив…

 А как еще назвать наше общение? Настоящая игра. Дни встреч - забвение. Вечно пьяные, вечно поющие, и каждого это устраивало. 
 Ты постоянно требовала веселья и мне это безумно нравилось. Мне нравилось придумывать авантюры и дарить их тебе, тем более мне они были также необходимы. Ты требовала открыть двери в другой мир. Мир с собственным счастьем и моралью. Богемный мир, где в реках разливается вино, а люди в вечной вакханалии отдают души Дионису. По крайней мере, мне так казалось...

 И до знакомства с тобой и после, я знакомился со многими девушками. Я им нравился, они нравились мне, но, по сути, они не стоят и плевка. Ты девушка, которой хочется открывать душу, что я постоянно и делал. Девушка, чьей собакой хотел стать Игги Поп. Девушка из так нами любимой песни Жака Бреля. Девушка достойная истинной любви. Ты придавала мне уверенности. Я чувствовал, что могу защитить тебя и от людей, и от стихий, и даже от себя. Ты – бриллиант, посмотрев на который  слепнешь и только лишь во мраке можешь прикоснуться. Но больше всего ты мне нравилась за слова. За те слова, которые мне было так сложно подобрать. Я всегда тебя понимал и всегда знал, что говорить, но ты знала Как это сказать, и говорила.

 Пожалуй, я закончу. Только добавлю, что ты невероятно женственная, и я знаю, у тебя огромное, доброе сердце, хоть ты и пытаешься порою это скрыть.

 Целую

 После прочтения Ира попрощалась со мной  и куда-то ушла. Письмо мне показалось весьма странным. На мой взгляд, слишком пафосное что ли. Девушками нельзя так восхищаться. Об этом письме я с Ирой не разговаривал.

 Примерно еще через месяц, а может больше, я снова спросил у неё, пришло ли еще одно письмо? Она ответила, что да. Наверное, это выглядело немного навязчиво, но я попросил мне его показать. Она рассказала текст наизусть. Скажу прямо, очень немногословное:

                                  Последнее письмо

 Все мы идем по одной дороге. И я не решил останавливаться на половине пути, я решил перейти с шага на бег и просто-напросто прийти к финишу быстрее остальных.

 Ира, ты прекрасна. Желаю любви. Мне пора. Прощай.

Да, это было последнее письмо.

Иногда Ира вспоминала этого друга. Она рассказывала, как они веселились, общались, молчали… Она всегда улыбалась при рассказах о нем.

Примерно, через год Ира пригласила меня съездить в Россию. Мы направились в Санкт-Петербург. Она показывала мне город. Настроение было хорошее. Что бы передохнуть мы решили выпить по чашечке кофе на веранде какого-то ресторана. Я что-то долго рассказывал Ире, пока не заметил, что она окаменелым взглядом, уставилась на какого-то человека. Этот мужчина также смотрел на Иру остекленевшими глазами. Мне понадобилось не так много времени, что бы понять, что это тот самый человек, письма от которого приходили в прошлом году.

 Я смотрел на Иру, которая медленно начала приподыматься, не отрывая взгляда. В ее глазах начала прослеживаться слеза и вдруг, неожиданно, она прокричала: ТРУУУУС!!!

 Только потом я понял, что эта была не слезинка счастья и радости, а слеза ненависти и разочарования…