Широко закрытые глаза

Я люблю говорить правду. Свою, субъективную. Начну как на собрании анонимных алкоголиков: «Здравствуйте! Меня зовут Алексей, я не хожу в галерею Х.Л.А.М. и получаю удовольствие».

Мне очень не хочется возвращаться к Pussy Riot. По этому делу было сказано всё. Я хоть и атеист, и в принципе антиклерикал, но считаю, что вопрос веры – это личное дело каждого. Если в моё пространство не вторгаются, то я не считаю уместным обсуждать дела церкви или религиозные убеждения отдельных людей. Я с самого начала, когда всё это произошло, очень долго не обращал внимания. Но долбежка в мозг началась такая, что шапочка из фольги уже не спасала, и в моей эмоциональной защите пробили брешь.

И пробили её абсурдностью и неадекватностью происходящего – продление сроков заключения, отсылки к сатане и масонскому заговору, молитвенные стояния в защиту веры, требования ужесточить наказание, вызов каких-то сумасшедших свидетельниц – ключниц-звонарей. Последней каплей стал этот идиотский позорный приговор. Но как выяснилось, остались люди способные всё ещё паразитировать на этой истории. Сваливать в кучу веру в бога, спиленные кресты, слово «АРТ» и толерантность. Вести себя так, как будто только что съели Иисуса Христа. Важно, сыто и с сознанием своего могущества. Бегать по свободным от политики и религии порталам и позволять себе публично стыдить нас, грешных и заблудших заступников. Говорить, как и к кому нам надо быть толерантными и терпимыми. Поди, плакаты «Бей крестом – спасай Россию» соорудили злобные хулители и нападатели на Православную Церковь.

Для начала я должен вам сознаться: я очень тупенький мальчик, много вещей мне не понятно, в том числе и о толерантности и терпимости. И мне очень хотелось бы увидеть хоть немного толерантности со стороны «оскорбленных граждан», да и вообще услышать хоть одного вменяемого оскорбленного (для меня это теперь покруче гаринских поисков Йетти) и вообще узнать: у вас там все ОК? Настроение как? Бодрое? Мало дали? Потому что, если судить по закону – это хулиганство. И потому общественные работы были бы справедливыми.

Но помимо небезызвестных исчезающих часов, РПЦ стала открывать свои новые грани чудотворства. Например, ХХС – не храм, а собственность Москвы. Это особенно интересно, потому что девочки, те же самые налогоплательщицы и ХХС содержится и за их счёт тоже. Мне не понятно, как в публичном муниципальном месте можно оскорблять чувства верующих? Не думал, что когда-нибудь это скажу, но у Всеволода Чаплина (резко запахло серой) было очень грамотное предложение, каким-то образом законодательно оградить все эти молитвенные помещения, молитвенные собрания и сделать в них такие «фокусы» абсолютно невозможными. Законодательно закрепить неприкосновенность. Я считаю, это очень замечательно и здраво, потому что, это, наконец, разграничит все зоны. Люди с бородами и в рясах не посмеют врываться на художественные выставки, которые будут другим, не их пространством. Тоже самое и для православных: хотите провести православную выставку, и чтоб ноги там не было ни одного атеиста, ни одного безбожника, ни одного критикана –   пожалуйста... А вот если и придет (мало ли идиотов), вот тогда делайте с ним всё, что угодно, реализуйте, так сказать, свою «любовь к ближнему». Но всё, что находится вне этих зон, должно быть неприкосновенно для вас. Веруйте во что хотите, играйте в любые игры, за свой счет и в специально отведенных местах, согласно части 1 статьи 14 Конституции РФ. Но не смейте лезть в наши шкафы и постели. И не надо собирать православные дружины в защиту веры и «стучаться в наши двери с крестом». Важнее всего было бы перестать лицемерить и уклоняться от уплаты налогов, и хоть как-то поучаствовать в сложной финансовой жизни страны, в которой много социальных проблем… Я, например, совершенно не заинтересован в оплате бижутерии господина Гундяева из собственного кармана.

Я так же не понимаю всех этих кричащих корпоративных понятий, которые почему-то никто не может перевести на общечеловеческий язык, так чтобы было понятно. Почему, так называемые, «православные верующие» смеют запрещать мне называть патриарха по фамилии, скорблять и гадить мне в твиттер с призывами: «Уверуй же!»? Дорогие мои, поймите, это он вам патриарх, а для меня он Владимир Гундяев. Для меня такие слова, как «грехопадение», являются простым набором букв, меня совершенно не волнует ваш внутренний жаргон. Я не обязан знать разницу между митрополитом и патриархом, а так же, кто и как участвует в ваших внутренних ролевых играх: кто сегодня патриарх, а кто служка.

Но больше всего я не понимаю, как можно сегодня всему этому удивляться и не замечать всего этого раньше. Количество картиночек друзей в лентах всевозможных соцсетей: «Свечи купленные на улице, в храме недействительны» с подписью «Грустно все это((» давно перевалило за тысячи, и бонусом идут кичливые статусы: «Последняя история с PR всё это обнажила» Куда ж вы раньше смотрели? Никто раньше не слышал про VIP-проходы к поясу богородицы? Не помните VIP-приглашений на похороны Алексия II? Или для этого обязательно надо было кому-то влезть на амвон? Ни разу не слышали о поклонением святому креслу? Не читали историй о том, как церковь выселяет музеи, сносит памятники или требует построить храм на ступеньках театра, из-за того что 4 века назад там была какая-то деревянная часовня? Кстати, чем там закончилась история с ВГУ и Благовещенским монастырем? Что Pussy Riot обнажили конкретно для вас?

Понятно, никто не вправе требовать от РПЦ какого-то «толстовства» или благодушия. Я понимаю, это абсолютно несовместимо с их учением, которое, по совести, я считаю (и это мое личное, субъективное мнение) надо проверять на деструктивность культа, потому что, то, что мы видим, и то озверение, которое наблюдается у так называемых верующих в ответ на эту весьма своеобразную, но всё же, не смертельную выходку, абсолютно неадекватно.

Это были действительно странные полгода. С новыми открывшимися безднами. После приговора, пожалуй, единственным, маленьким лучиком здравого смысла в этом мире мракобесия стало заявление диакона Сергея Баранова.

Ну, а я надеюсь, что после прочтения этой статьи вам станет еще легче ненавидеть.