Воронеж
И если у вас есть команда, которая готова стать редакционной группой в вашем городе —
Пишите нам
Известные городские жители за 60 размышляют о жизни города в эпоху социализма и говорят про современный Воронеж и про то, что будет дальше с обществом. Воронежский писатель Михаил Степанович Калугин рассказывает о том времени, когда на главпочтамте не выдавали посылки с eBay, а разжигали костёр в центре зала, чтобы согреться.
Человек за свою жизнь должен посадить дерево, построить дом, воспитать сына и написать книгу. Я воспитал двух сыновей и написал 13 книг. А на самом деле, я не получал никакого специального образования. Это внуки мои в университетах и академиях учились, а в наше время было некогда. Послевоенная разруха, город был практически уничтожен. Надо было как-то зарабатывать деньги, чтобы не голодать. А голод был страшный: мы ели лебеду, жмых для нас был как шоколад.
Тогда мы жили в развалинах. В здании главпочтамта есть мозаичный пол, а на нём царапины — это я колол дрова, когда помещение использовали как госпиталь. Там же мы топили по-чёрному, чтобы не замёрзнуть.
Сейчас отреставрировали здания, а через полгода они снова выглядят, как после бомбёжек.
Город хранит нашу историю. Опять же, мозаика на этом полу была сложена ещё до войны и цела до сих пор — вот что значит качество. А сейчас отреставрировали здания, а через полгода они снова выглядят, как после бомбёжек.
Когда Воронеж освободили, мы с ребятами ходили на поле боя в район СХИ, собирали оружие. Тогда никто не волновался о том, насколько это безопасно.
Начинал я в типографии наборщиком на линотипе, который весил 2 тонны. На матрицах отливался шрифт, потом верстались страницы, после чего делали оттиски. Однажды Федя Сурин, ответственный секретарь «Коммуны», предложил мне написать заметку про ерша. Я ради смеха написал строк 70, потому что увлекался рыбалкой. Заметку опубликовали. Редакторам понравился мой слог, и я стал писать ещё. Потом меня пригласили в «Молодой коммунар».
В 1976 году книга вышла тиражом 15 000, но до прилавков так и не дошла — разворовали в типографии, уж очень она удачная получилась.
Потом книжное издательство предложило собрать все публикации и выпустить книгу. Я всё переработал, и в 1976 году она вышла тиражом 15 000, но до прилавков так и не дошла — разворовали в типографии, уж очень она удачная получилась. И пошло-поехало. Природа стала моей главной темой, я писал о том, что делает человека счастливее и богаче. А потом оказалось, что за моими публикациями следит Москва, и я начал с ними сотрудничать.
В 1988 году, когда партия поняла, что земля под ней уже шатается, обком предложил мне выпустить очередную книгу. Тираж был 100 000 экземпляров — получился рыболовный бестселлер, которые скупали за один день. Собственно на этом и зарабатывали деньги, потому что напечатанные речи Брежнего приносили только убытки, по этой причине их и резали на макулатуру, а мои книги приносили приличный доход.
Моими духовными отцами были Пришвин, Паустовский, Песков, и я всегда говорил, что чем человек ближе к природе, тем он счастливее. Поэтому я недоверчиво отношусь к современным устройствам: например, не привык я к этому сундуку, который вы называете компьютером, хотя править, конечно, удобнее. У меня есть пишущая машинка, печатаю по стариковски.
Я живу за городом, сюда приезжаю только на зимовку. И я не представляю, как люди живут здесь постоянно. Воздух отравлен, вода — химический раствор. Люди даже не знают, что такое настоящая вода. Вот один английский священник и учёный предсказывал, что человечество погибнет в своих отбросах. Это было 200 лет назад, и он был абсолютно прав. В городе нет ни воздуха, ни воды.
Мне нравится, что молодые люди стремятся выбраться на природу, а когда им удаётся, они как с цепи срываются, потому что это естественно. Эта воля и свобода у нас в генах.Человек — дитя природы. А молодость — она в любую эпоху молодость. У нас был Элвис Пресли, Луи Армстронг, Битлы, а теперь у них Мадонна, Леди Гага. Молодость везде одинакова — это самый лучший период в жизни человека.
Моё поколение жило в эпоху развитого социализма, а сейчас эпоха зверского, уродливого капитализма.
Сейчас у молодёжи есть практически любые возможности, но они этого не осознают. И это понятно, мы не может это осуждать. Моё поколение жило в эпоху развитого социализма, а сейчас эпоха зверского, уродливого капитализма. В стране денег не пересчитать, миллиарды циркулируют из одного кармана в другой. Закапывают и закапывают Россию, но я верю, что всю страну не разграбишь, слишком она сильная.
Идёт очередное оболванивание. Коммунисты нас кормили идеями, а сейчас капиталисты хотят вырастить управляемое стадо, чтобы им манипулировать.
Сейчас у меня спрашивают, ну как ты живёшь? Хуже, чем было, но лучше, чем будет. Боюсь я за внуков: такая жизнь не надёжная, всё решает доллар. Капитализм уничтожает всё гуманное. Квартир строят много, но купить никто не может. Берут кредиты за кредитом. Так что в этом плане современность уступает минувшей эпохе, когда квартиру можно было получить бесплатно, как и достойное образование.
Митинги, оппозиция, недовольство людей во что-нибудь рано или поздно выльются.
А сейчас нет никакой уверенности в завтрашнем дне. Старики никому не нужны: при первой же возможности выкинут из квартиры, а позаботятся обо мне, только когда я умру — предоставят гроб и бесплатную могилу.
Дальше что-то будет, уже сейчас много тех, кто не согласен с властью. Митинги, оппозиция, недовольство людей во что-нибудь рано или поздно выльются. С другой стороны, мы не можем быть уверены, что это не очередная показуха, чтобы создать иллюзию свободы.