Воронеж
И если у вас есть команда, которая готова стать редакционной группой в вашем городе —
Пишите нам
Downtown продолжает рассказывать истории тех, кто уехал из Воронежа, но не забывает о нём. На этой неделе мы поговорили с Игорем Чебуняевым, который после окончания ПММ ВГУ уехал учиться в Великобританию, а потом переехал в Москву, где и живёт сейчас. Игорь рассказал нам о том, как закаляет учёба за границей, почему после Бирмингема Москва казалась ему дешёвкой и почему Воронеж — это место, где он чувствует себя, как дома.
Я закончил специалиста в ВГУ, занимался волонтёрством и был занят в малом бизнесе. Всё было интересно и динамично, но на заднем плане всегда была навязчивая идея уехать на время. Когда я узнал о программах подготовки к магистратуре и о том, что с их помощью можно поступить в топовый вуз, в голове осталась только одна горящая дальним огнём цель. Начались споры с родителями, настоящая война. Им нужно было сделать огромную инвестицию в своего сына, которая для них была крайне сомнительна: в то, что образование играет какую-то роль в дальнейшем трудоустройстве и вообще успехе они, как я понимал, верили слабо. Тут можно подумать над темой разрыва поколений в семьях и над тем, как это влияет на развитие молодёжи и их внутренний потолок. Хреново это влияет, если вы меня спросите.
Учёба закаляет вас изнутри, что потом поможет пойти в профессиональный «реальный мир» и надрать всем задницу.
Через полгода у нас в семье были ожесточенные конфликты и в один вечер случился переломный бой на безымянной высоте. Как и полагается, уже на следующий день в этой истории началась развязка — отец дал согласие.
С этого момента начались самые счастливые и самые результативные 2 года в моей жизни. Поступать в по-настоящему хороший вуз надо — это помощь в нахождении себя. Там зажгут огонь внутри тебя, которым ты будешь гореть ещё долго. Здесь можно точно понять, что тебе интересно, и выбрать изучение именно этого. В окружении — люди, у которых горят глаза от того, чем они занимаются. Причём они будут тебя по-настоящему уважать, потому что вы нечто единое — братство людей разных возрастов, национальностей, происхождения.
Бывали случаи, когда мы с другими студентами крайне оживлённо спорили, иногда всю ночь. Такое окружение помогает стать более уверенными в своих интересах и утверждениях. Оно закаляет вас изнутри, что потом поможет пойти в профессиональный «реальный мир» и надрать всем задницу. Воспоминания об университете будут с вами всегда, и на вопрос откуда вы, естественным ответом будет именно название вуза, где вы учились, а не города, откуда вы родом.
Если вернуться в прошлое на на два года и 6 месяцев, то можно увидеть такой скетч: я сижу у себя в комнате в южном Лондоне, мне нужно купить билеты в Москву. Один билет, в одну сторону. Я пялюсь на сайт авиаперевозчика и не верю, что пришло время. Билет я нашёл, но не могу заставить себя нажать кнопку «Купить». Закрываю ноутбук и иду выпускать пар. Эта процедура повторяется неделю. Купить билет в одну сторону Лондон-Москва было очень сложно.
Я боялся испортиться — набраться плохого в коррумпированной среде компаний. Но я всё же купил билет и прилетел в столицу.
До этого я два месяца прожил в столице и около 8 в Бирмингеме. Это северная Англия, и город хоть и второй по величине, но довольно страшный. Всё это время я пытался найти работу и периодически ходил на интервью, работал над резюме и пытался родить научную статью. Так как результатов это не давало, мне нужно было ехать в Москву. Воронеж тогда не был вариантом, так как свои навыки я мог применять только в компаниях с высоким уровнем зрелости и формальности процессов. Выбор таких в Москве больше, чем где-либо ещё.
Москва тогда меня пугала, конечно. Пугала и городская среда и местная культура и, что важнее, бизнес-культура. Я боялся испортиться — набраться плохого в коррумпированной среде компаний. Но я всё же купил билет и прилетел в столицу.
Дешёвка — это слово постоянно всплывало тогда. Всё казалось неправильным, смещённые ориентиры во всём. Я помню, как пришёл в Парк Горького и думал: «Какого черта вокруг столько шума?». После британских парков это, опять же, выглядело дешёвкой. Уже позже я посмотрел интервью Познера с Капковым и понял, в чём именно достижение этого проекта, и почему именно он станет примером для развития парковых зон по всей стране.
Русский колорит тогда чувствовался в фальшивых приоритетах. То, что считалось здесь выдающимся или красивым в городской среде, мне казалось неправильным. До боли не хватало библиотек. В глаза бросалась общая сильная разрозненность, озлобленность людей друг на друга. Утверждения о стране с самой высоким уровнем морали, образованности или начитанности, казалось, относились к каким-то другим местам.
Ещё на фоне в то время сильно чувствовались события на Болотной площади, политика вдруг проснулась у нас в стране, как тогда говорили, и это влияло на восприятие. Разницы между Москвой или Воронежем для меня тогда никакой не было.
Касательно работы, моя русская сокурсница говорила о том, что те, кто устраивается в русские компании, неизбежно сталкиваются с проблемой внутреннего перелома из-за местных практик менеджмента. В Москве я быстро нашёл работу — это была в прошлом советская компания, приобретённая итальянской. Слияние компаний не было лёгким, и я попал в эпицентр событий. Помню, написал тогда в твиттере: «До трудоустройства не представлял себе, какими засранцами могут быть люди». Это, конечно, резковато, но трудностей было много, как в межличностных отношениях, так и в профессиональной области, управлении проектами. В общем, опытом я остался доволен. Перелома вроде как не было, и я по-прежнему знаю где лево, а где право.
Сложно сказать, чем Воронеж отличается от Москвы. И там, и тут у меня появляется ощущение дома. Ещё в столице много китайской еды — я к ней сильно привык за этот почти год.
В Москве есть элемент случайности — ты не знаешь о большинстве вещей, которые тебе были бы интересны. Например, я как-то хотел найти клуб ораторского мастерства или клуб дебатов, но я не знал, что они есть и давно и успешно существуют. Всю информацию о них я запросто нашёл в интернете.
Каждые выходные здесь есть мероприятия, на которые интересно сходить. Наконец, есть большой старый музей, в котором можно почувствовать совершенство и красоту. Также здесь обязаны находиться тысячи разных интересных людей. В том числе людей с международным опытом работы или образования, тогда как в Воронеже такие, наверное, выделяются. Хотя, может быть, это только у меня в голове.
Чтобы Воронеж стал лучше, в администрации должны начать охоту на людей, которые изменяют пространство вокруг себя — агентов изменений.
Если сделать 5 фотографий и посмотреть на окружающих меня людей на протяжении дня и затем сделать то же в Воронеже, будет ли разница? Мне кажется, небольшая. Мой брат недавно приезжал ко мне и сказал, что в Москве больше стиля на улицах, пусть будет так.
Москва для меня это то, чем раньше была Англия — место, где я делаю свою жизнь. Воронеж — это где живут родители, где единственно правильный борщ и где есть дача.
Чтобы Воронеж стал лучше, в администрации должны начать охоту на людей, которые изменяют пространство вокруг себя — агентов изменений. Чтобы город был более независим, чтобы у тех, кто может что-то создать или улучшить, были причины остаться и работать здесь. Чтобы у Воронежа появилось своё лицо, чтобы он стал полигоном для какой-то определённой технологии.
Пусть, например, в Воронеже первыми переведут все медицинские карты пациентов в цифровой вариант, и врач в любой точке мира мог мгновенно получить всю важную информацию. Или пусть Воронеж прославится своими велодорожками, которые всюду обустроят. Или даже город может стать первенцем в использовании технологии «Умный город» от IBM или её аналога. Хочется независимого инновационного развития, задавания тренда, лучшей практики. Ну и чтобы в новый старый Театр Драмы легче было купить билеты, а то уже раз 5 пролетел, кошмар.
Я бы хотел что-то изменить к лучшему в Воронеже, и если у меня появится идея и возможность её осуществить, я буду рад этой возможностью воспользоваться и вернуться сюда.