Воронеж
И если у вас есть команда, которая готова стать редакционной группой в вашем городе —
Пишите нам
Downtown подготовил серию совместных публикаций со спикерами Voronezh Design Weekend, где мы обсудили важные вопросы, касающиеся не только дизайна, но и устройства городской среды и того, как общаться с властями. В сегодняшем материале — главная идея нашумевшего ребрендинга полиции и размышления Юры Михальченко, под руководством которого создавался проект.
Проведённая не так давно, реформа Министерства внутренних дел и переименование милиции в полицию стали спорным моментом, потому что большинство людей говорили об отсутствии видимых изменений. Много споров было о том, что прежний образ и символика российской милиции не подходят для вновь созданной структуры полиции.
Главным символом перемен, который в первую очередь будет заметен простым людям, в полиции станет новый фирменный стиль.
Но никаких кардинальных перемен всё же не случилось, хотя агентство SmartHeart на личных инициативах подготовила исчерпывающую концепцию нового фирменного стиля для полиции, которая помогла бы изменить не только саму сферу правоохранительных органов, но, что не менее важно, отношение к ней людей.
По задумке SmartHeart в новом образе государственный орган не должен дистанцировать себя от общества, ему следует быть открытым, прозрачным и дружелюбным. Главным символом перемен, который в первую очередь будет заметен простым людям, в полиции станет новый стиль. Современный ритмичный орнамент, созданный на основе российского триколора, выделяет транспортные средства и форму полицейских в среде и способен трансформироваться под различные носители, не теряя узнаваемость. Дизайнеры также разработали уникальный шрифт и знак в виде шеврона.
Зачем известное агентство на личных инициативах разработало этот проект и почему современных дизайнеров можно назвать рабами, нам рассказал арт-директор и партнёр SmartHeart Юра Михальченко.
арт-директор и партнёр агентства SmartHeart
Наша идея с разработкой фирменного стиля полиции была инвестициями в себя. Мы мыслили это как проект, который хотели предложить государству. На самом деле, у нас не было цели, сделать это pr-акцией. На тот момент, когда запускали проект, мы хотели, чтобы люди поверили. Мы даже заявили, что это утверждено и так и будет, чтобы увидеть, как отреагируют люди. Журналисты настолько въедливые, что нашли переадресацию доменов и вышли на нас. Поэтому получился своего рода pr — к нам приехали журналисты, сняли репортаж, слухи разошлись по Интернету.
Реформа прошла неощутимо для общества — никто ничего не заметил, потому что практически ничего не изменилось. Такого не должно быть.
Мы пришли к идее ребрендинга полиции, потому что хотели создавать более комплексные проекты, начиная не с дизайна, а даже с более идеологических вещей. Так сложилось, что в SmartHeart у нас социально-активный коллектив. Мы работали с Министерством культуры, образования, часто делали проекты, связанные с жизнью города. И переехав в Москву 2,5 года назад, решили сделать мощный социальный проект. И как раз попали на реформу переименования милиции в полицию. Столько всего говорили о ребрендинге, но ничего практически не поменялось. Даже шрифт, как был Arial, так и остался. Ограничились тем, что просто переклеили названия. Это должно было стать масштабной реформой, получился проект, который прошёл неощутимо для общества — никто ничего не заметил, потому что практически ничего не изменилось. Такого не должно быть.
Когда готовили проект по разработке фирменного стиля полиции, мы отчасти вдохновлялись историей реорганизации полиции Грузии, где действительно были глубочайшие реформы. Уровень коррупции у них был примерно 90%. Резиденция главы МВД была просто настоящим дворцом с фонтанами и бассейнами — а это уже о многом говорит, если касаться того, как существует этот орган власти, структура. К вопросу подошли радикально и всё снесли, и пусть там частично использовался опыт США, результат оказался положительным во всех смыслах — был полностью изменён руководящий состав и обновлены кадры.
Изменение одного органа повлияло на позитивное отношение и доверие людей к властям в целом. Это способ выстраивания сотрудничества между властью и людьми.
Естественно, уровень коррупции значительно сократился. Изменение одного органа повлияло на позитивное отношение и доверие людей к властям в целом. Это очень важно. Это способ выстраивания сотрудничества между государством, властью и людьми. В Грузии удалось воплотить всё в жизнь и вернуть престижность профессии, которая в разы возросла. Люди захотели погружаться в это, становиться частью того, о чём раньше думали только плохое.
Если вернуться в Россию, то у нас был диалог с властями. Нас пригласили в Общественную палату РФ, где встречаются власти и смертные. Там были представители МВД, а так как мы весь проект делали неофициально, думали — ну всё, доигрались. Но нас удивило, что МВД отнеслись очень адекватно, мы долго вели диалог, и они согласились, что это важно и нужно.
Но как и переименование органов было не их инициативой и проходило без учёта их мнения, так и этот вариант ребрендинга будет решаться только на высшем уровне, самим президентом. До него мы, к сожалению, пока не дошли. Сейчас страна живёт другим, но мы надеемся что лет через 12 патриархально-монархическая система уйдёт, и тогда, возможно, у нас будут просветы, а пока наш проект — это просто концепция, которая может многое изменить, если воплотится в жизнь.
Я считаю, что дизайнеры могут изменить мир, потому что именно они формируют ту среду, в которой мы все живём. Вы выходите на улицу, видите билборды, подъезды, вывески — всё окружающее сделано либо дизайнерами, либо людьми, которые решают задачи дизайна, но дизайнерами не называются. Такие люди проектируют окружающую среду. Главная проблема в том, что у нас нет культуры в дизайне. Реально положительные изменения возможны только тогда, когда эта культура разовьётся хотя бы на уровне понимания того, кто такие дизайнеры, что они создают.
Когда сами дизайнеры начнут работать, не потому что им говорят, а потому что они сами хотят создавать, будут гораздо более качественные проекты, чем сейчас.
У нас дизайнеры — это рабы, которые вынуждены существовать за счёт того, что им приходят заказы и они пляшут под чужую дудку. Конечно, есть те, кто сами могут диктовать условия, но таких единицы. Когда речь идет о взаимоотношениях хозяин — раб, ни о каком развитии речи быть не может, потому что дизайнер переносит с себя ответственность на клиента. Проблема ещё и в том, что у самих дизайнеров пока не появилось иного отношения к самим себе. Когда сформируется внутреннее поле ценностей, понимание того, зачем и что они делают, когда они сами начнут работать, осознавая результат своего труда, вырастет и качество проектов в целом. И у нас такое мышление формируется. Многие приходят к похожим выводам своим путём, значит, есть некая идея, которая постепенно разворачивается.
Можно копировать с запада, учиться на уровне форм, но один в один мыслить так нам несвойственно. У нас есть своя идентичность, и её нужно подкреплять.
Отличным примером нового мышления, на мой взгляд, является Институт «Стрелка». Достаточно посмотреть на то, что постулируется на их сайте и вовне — там есть чему поучиться. Они многое берут с запада, и это важно, потому что там многого достигли. Но при этом они не забывают, что нам нельзя копировать, и всегда должна быть внутренняя творческая активность и деятельность. Можно копировать, учиться на уровне форм, и мы в своей деятельности как агентство и я как дизайнер очень часто смотрим на запад и пытаемся найти примеры качественного дизайна, которые можно и нужно применять в своей жизни и работе. Но один в один мыслить так нам несвойственно. У нас есть своя идентичность, и её нужно подкреплять. Нужно учиться не хуже, чем они, а потом развить свое собственное дизайн-мышление.