Как в Воронеже появился первый центр современного искусства и что этому предшествовало

Году в 2005, будучи студентом Художественного училища, я случайно попал на несколько акций группы «Пограничные Исследования», которые делали Александр Синозерский, Илья Долгов и Арсений Жиляев. Это был крайне неожиданный для меня эстетический опыт, вдруг оказалось, что можно произвести искусство, не производя вещи. Можно быть зрителем и объектом искусства одновременно или попеременно, при этом не меняя положения тела или выражения лица. Первая мысль была: «Так нечестно. Разве это по правилам?». Оказалось, что по правилам, причём этим правилам больше лет, чем моему отцу.

Я не могу сказать с точностью, с чего началось современное искусство в Воронеже, но за то, чем я занимаюсь сейчас, благодарен энциклопедии по истории искусств моей бабушки, Джотто и группе «Пограничные Исследования».

Илья: Это правда, современное искусство в городе началось с нас. С группы «Пограничные исследования». Правда, строго говоря, это нельзя было назвать современным искусством. Потому что искусство — это не только то, что думают и делают художники. Это институции, коммуникации, системы отношений — всё то говно, которое так раздражает и от которого нельзя избавиться, если ты стал настоящим профессиональным художником. А тогда, в 2005-2006 годах, мы просто делали то, что считали нужным и крутым. Акции, тексты, фильмы, квартирные выставки, поэзия, хитрые игры и провокации в интернете. Публиковали отчёты на своём сайте и в блогах. Такой маленький богемный андеграунд, очень интеллектуальный, закрытый и аутичный. Повторявший историю московских концептуалистов, которые у себя на кухнях создали своё собственное маленькое «искусство», ставшее большим только 20 лет спустя. Вот такой полуаванградной сектой были и «Пограничные исследования». Странная была смесь ощущений — с одной стороны, тяжесть и душность из-за катакомбного положения. Ноль возможностей коммуникации с городом, полное отторжение. С другой — никто не оглядывался бесконечно по сторонам.

Как вы придумали ВЦСИ и с чего начали?

Николай: Повзрослев, мы обзавелись знакомствами, увидели сложившееся комьюнити художников нашего поколения из других городов России. И подумали, что показать их Воронежу — не такая уж плохая идея. Нам повезло, что те, с кем мы начинали тогда работать, оказались в итоге одними из лучших художников в России. 5 июня 2009 года в торговом центре «Петровский Пассаж» вместе с кураторами Арсением Жиляевым и Марией Чехонадских мы сделали выставку «Дальше действовать будем мы!», на которой и была показана эта новая генерация художников. Организатор выставки «Воронежский Центр Современного Искусства» был тогда только названием, многие из нас были малознакомы, и уж точно никто не представлял, что из этого выйдет.

Илья: К 2009 году многое изменилось. «ПИ» больше не было. Арсений давно работал в Москве, я там же учился в ИПСИ. Появились коллеги-теоретики, коллеги-художники: Мария Чехонадских, Лиза Бобряшова, Николай Алексеев, Иван Горшков, Михаил Лылов. Для того положения дел в Воронеже был просто вулкан молодой энергии. И поскольку все уже как-то соприкоснулись с большим миром искусства, поняли примерно, что и как там делается, то, в силу первого восхищения, решили делать как-то так же. В русле модной тогда самоорганизации художников: сами придумали проект — сами сделали. Так и хотели создать свою собственную маленькую арт-систему в Воронеже. С выставками, лекциями, круглыми столами.

Когда про вас начали говорить?

Николай: Говорить про нас стали почти сразу. Первая же выставка была номинирована на премию «Инновация», последующий за ней фестиваль лэнд-арта «Забота» в музее-заповеднике «Дивногорье» был беспрецедентным для России опытом. Я только сейчас понимаю, насколько тонкий и изящный проект сделала Маша Чехонадских. Мы никогда не делали чего-то, полностью построенного на провокациях или wow-эффекте, на которых основывается современное искусство. Сейчас понятно, что мы были правы. И тут я, как Коммандер Спок, раздвигаю пальцы.

Илья: Сначала говорили о нас в основном в Москве — там были все друзья и профессиональные связи. Хотя воронежские медиа тоже писали про первые выставки очень старательно. Эффект новизны, видимо, сработал. Тот факт, что в провинциальном русском городе делается что-то достойное и осмысленное, был в новинку. Не было Перми, не было Краснодара. Были только филиалы ГЦСИ по стране, но это совсем другая, бюрократическая тема.

Когда город узнал про вас, что-то изменилось?  Поменяли ли вы после этого курс?

Николай: Я до сих пор не уверен, что город про нас узнал. О нас узнали те, кто занимается культурной политикой в городе. Но как они видят ВЦСИ, для меня остаётся загадкой. Центр появился как авантюрный художественный проект, им до сих пор является и, я надеюсь, будет являться. А для города и для политики искусство — это нечто мерцающее и удаляющееся — что-то одновременно притягательное и ужасное. Узнают ли они, когда встретят?

Илья: На самом деле, несколько всё-таки мы поменялись: стали добрее, мягче и аккуратнее. Появилось чувство ответственности за то, что мы делаем публично. Но от этого, конечно, надо избавляться. Мне кажется, мы уже заигрались в добрую кунстхалле. Искусство как часть культурной политики, идентичности города, способа развития «ситуаций» — жуткая чушь, обман. С такой херней в историю не попадёшь. Даже в историю родного города.

Вы сразу хотели развиваться в разных направлениях? Когда решили читать лекции, например?

Николай: Мы с самого начала хотели создать полноценную художественную жизнь с выставками, лекциями, круглыми столами, просмотрами фильмов, листанием каталогов и кутежами. И пытаемся делать это по мере сил. Иногда приходится прерываться, чтобы поспать и заработать денег.

Илья: Я вот хочу попробовать запустить совместный самообразовательный проект с молодыми воронежцами. У краснодарцев подсмотрел.

Почему наступал период затишья?

Николай: Период затишья был вызван общей усталостью. Было невозможно продолжать делать выставки на случайных, неподготовленных площадках. Ведь сделать групповую выставку это минимум 50-100 тысяч рублей и 3 месяца работы. Перед нами стоял вопрос: «Искать помещение и финансирование или наконец заняться личными делами?». Почему-то мы выбрали не самый очевидный ответ.

Илья: Это тяжёлый режим — мы считали, что то, что мы делаем, важно и нужно городу. Обратная связь, конечно, не соответствовала нашим сказочным представлениям. Поэтому мы решили — если городу это действительно нужно, пусть участвует. Если не нужно — ок, проехали. Вроде в какой-то степени нужно.

Каким будет новый ВЦСИ?

Николай: Постоянное место жительства даёт волшебные перспективы. Во-первых, регулярную выставочную программу — следом за «Revisiting the Space», в конце июня мы открываем ретроспективную выставку группы «Пограничные Исследования», очень важную для Воронежа. Следующий сезон стартует выставкой «Бестиарий», где будут представлены работы художников по обе стороны океана. Во-вторых, регулярную образовательную программу. С сентября мы запускаем один теоретический курс для всех желающих по истории искусств и один практический для молодых художников. С сентября у нас можно будет почитать и даже взять в домашнюю коллекцию журналы и книги российских и зарубежных издательств от «Артхроники» и «ХЖ» до каталогов TATE. Так что пожелайте нам физических и психических сил для этого.

Илья: Чем дальше, тем больше мне кажется, что нужно поддерживать и развивать уникальность нашей ситуации. ВЦСИ делается художниками — и должен оставаться прежде всего лабораторией искусства, а не становится приятным местом модного лайфстайла. Поэтому кафе у нас не будет никогда. Это гораздо более амбициозная задача — в русской провинции создать центр европейского авангарда. Только ради такого стоит терпеть всякую организационную усталость, погружение в местную микрополитику и поиск финансирования.

Фотографии: личный архив ВЦСИ, София Успенская